Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
Писала давно, отсюда некоторая чудесатость.))))
По отношению к тем, кого любишь, не
следует быть всегда правым.
Ж. Итье.
Изнемогая от жары и безделья, я слоняюсь по залитым светом комнатам. Из зала в кухню, из кухни в ванную, из ванной в свою комнату - просто брожу, заглядывая в каждое зеркало и жмурясь от удовольствия. Мне нравятся мои большие темные глаза, густая косая челка, аккуратно выщипанные брови; я улыбаюсь своему отражению и строю ему глазки; дойдя же до большого напольного зеркала в прихожей, верчусь перед ним, с удовольствием разглядывая фигуру, которая нравится мне все больше и больше. Густые волосы очень хорошо закрывают уши, и если какая-нибудь прядь, откинувшись назад, обнажает одно из них, я, поморщившись, возвращаю ее обратно.
Все это приятно… но, к сожалению, еще и утомительно. Находившись и налюбовавшись вдоволь, я утираю пот со лба, бросаю в зеркало прощальный взгляд и отправляюсь на кухню. Там, напевая песенку, достаю из морозилки огромный брикет, прижимая его к себе, плетусь в гостиную и плюхаюсь в большое дедушкино кресло, буквально утопая в нем.
Минут пять я просто полулежу, уставившись в потолок и задумчиво поедая мороженое. Но скоро становится скучно, и я, дотянувшись до пульта, включаю телевизор.
«И, наконец, последнее: ребенок-инвалид ходит в обычную школу наравне с другими детьми, об этом наш специальный корреспондент…»
Инвалиды вызывают у меня помесь жалости и облегчения. Стоит мне заметить вдалеке инвалидную коляску, по спине пробегает холодок, а в голову лезут мысли, которых я страшно стыжусь:
Хорошо, что не я…
Хорошо, что тогда не…
Слава Богу…
«В тридцать пятой гимназии…»
Я чуть не роняю брикет, увидев на экране родную школу – первый раз за блаженные полтора месяца. На фоне до ужаса знакомого здания, в котором я отсидела десять лет своей жизни – с семи до семнадцати – стоит парень с микрофоном и жизнерадостно говорит:
- Тридцать пятая гимназия – обычная гимназия, в которой учатся обычные дети…
Идут кадры: лавочка рядом с кабинетом химии, на котором судорожно зубрят что-то семиклашки, спортивный зал, столовая и, наконец, третий этаж – владения малолеток. Эти малолетки шумно играют в мяч. На фоне их визга звучит размеренный голос корреспондента:
- Тем не менее, в этом году во второй класс пойдет не очень обычный ребенок…
Следующий кадр – и я застываю, забыв про мороженое. В знакомом коридоре, рядом с директорским кабинетом, знакомым с шестого класса, сидит она.
Девочка в инвалидном кресле.
Маленькая, щупленькая, с взъерошенными белесыми волосами, она похожа на воробушка. Худющая шея, кажется, вот-вот должна сломаться под тяжестью головы, тонкие макаронины рук безвольно лежат на подлокотниках кресла, ноги укутаны клетчатым пледом. Она сидит, опустив голову, и я не вижу ее лица.
- Лена хочет учиться вместе с остальными ребятами. Она уже отзанималась первый год в девятой школе, но родителям и бабушке неудобно провожать ее туда, и потому этот учебный год она проведет в тридцать пятой гимназии. Лена рассказала, что в «девятке» учителя и ребята встретили ее хорошо, она надеется на теплый прием и в новом учебном заведении. Родители Лены очень рады, что их дочь легко находит общий язык со сверстниками, и не хотят отдавать ее в специализированную школу. В тридцать пятой гимназии Лена сможет углубленно изучать свою любимую математику…
На протяжении всей этой речи девочка сидит, не шевелясь. Я же смотрю на нее, затаив дыхание: мне кажется, что она вот-вот поднимет глаза. Но только когда корреспондент заканчивает речь напыщенным пожеланием удачи и кадр с Мариной сменяется чем-то другим, я понимаю, что она просто не хотела глядеть в камеру…
Выключив телевизор, я некоторое время смотрю в одну точку и прихожу в себя только тогда, когда слышу, как что-то шмякается на пол, и с удивлением вижу на ковре месиво мороженого.
Каникулы… Жаркий июль того самого года…
Второе сентября…
- Нелегкий год вам предстоит, одиннадцатый «В»… - с явным удовольствием произносит химичка.
Мы, одиннадцатый «В», дружно вздыхаем и готовимся к очередной лекции о важности учебы. Такие лекции – неизбежность в первый день.
- Одиннадцатый «В»! Вы помните, что учиться надо с самого начала… - подбегает к нам классная руководительница.
- Отстаньте хоть на перемене! – насмешливо кричит Макс под хохот класса. Но хохот уже не тот, что раньше – в глубине души всем уже не смешно.
- Одиннадцатый «В» - на линейку! – и мы, побросав сумки, бежим на третий этаж в актовый зал и целый урок – вместо физкультуры, на которой можно было бы развеяться, – слушаем речи о том, что нам предстоит нелегкий год.
- Одиннадцатый «В», в этом году я вас жалеть не буду, - ухмыляясь в бороду, заявляет физик.
- Одиннадцатый «В», вы уже не маленькие»!
- Одиннадцатый «В», чего вы носитесь? Вы выпускники или нет?
- Одиннадцатый «В», у вас классный час сегодня…
- Вчера же был…
- Еще один будет.
- Одиннадцатый «В»…
- Одиннадцатый «В»…
- О-дин-над-ца-тый «В»!..
- Лена, ты куда, это, смотришь, а? У меня же потребности! У меня же растут! – возмущенно произносит Макс.
- Ага… подруга, блин, боевая… - обиженно протягивает Влад, кидая сумку прямо на стол.
В столовой шумно, и мне приходится орать:
- Ну, подумаешь, не принесла вам еду…
- Ты это, - изрекает Макс, перекатывая жвачку во рту. – Предатель.
- Ах, вот как! – возмущаюсь я. – Вы, значит, шляетесь неизвестно где…
- Почему это «неизвестно»? – обижается Макс. – Очень даже известно…
- Ну и где же?
- А вот.
- Странное какое место. Это за границей?
- Ты…
- Да у Кати мы были, слушали ответственное задание, - прерывает Макса Влад.
- И что же за?..
- Будем носить девочку-инвалида в столовую.
- Че-го?
Макс вздыхает.
- Елена, я удивлен, что вы брюнетка. Ну, нас как самых сильных…
- …красивых… - подхватывает Влад.
- …ответственных…
- …умных…
- …и смелых попросили каждый день таскать новую девочку, которая не может ходить, в столовку. Ферштейн? Э-эй? Нихт, что ли?
- Ты посмотри на нее, - насмешливо говорит Влад.
- Лена, да ты что? Вся школа знает, а ты таращишься на нас, будто…
- Да знаю я, знаю…
- И что тогда?
- Ничего…
- Румянцева!
- А?
- Где твои друзья?
- Они… Татьяна Ивановна…
- Мне надоело! – от возмущения физичка краснеет. – Сколько можно?
- Они…
- Замолчи, Румянцева, я тебя не спрашивала!
Все смеются.
- Сколько можно? – гневно вопрошает Татьяна Ивановна. Она пытается снять с ручки колпачок, но ее пальцы так дрожат, что она роняет ручку под стол и, что-то бормоча, ныряет за ней. Я чувствую, как кто-то тыкает меня в плечо, оборачиваюсь - Ксеня. Она, воспользовавшись ситуацией, протягивает сложенный вчетверо тетрадный листок, и, прежде чем класс снова оказывается в поле зрения физички, я успеваю прочитать три слова:
«Действительно, сколько можно?»
Я оборачиваюсь, чтобы ответить, но тут дверь шумно распахивается, и в кабинет вваливаются Влад и Макс. Макс в обычном состоянии: сияет, как свежевымытая кастрюля, Влад нахально оглядывает класс.
- Ну? – хищно смотрит на них физичка. – Урок начался пять минут назад!
- Татьяна Ивановна, - с достоинством произносит Макс. – мы относили в столовую… Ну, перед продленкой… Ту девочку, знаете…
Гул в классе затихает. Занесенная над журналом рука физички замирает.
- Вы поэтому опоздали? – тихо спрашивает она.
- Да…
- Знаете, вы… Вы не торопитесь. Она же… больная.
- Мы заметили, – ворчит Макс. Никто не смеется.
- В том смысле, что она может умереть в любой момент. В любую секунду. Пожалуйста, аккуратней. Я предупрежу учителей… только… пожалуйста…
Устанавливается пронзительная тишина.
- Садитесь… - произносит, наконец, физичка.
Они идут к партам. Влад садится со мной, а Макс – с Ксеней, и потому я весь урок не могу ей ответить. Как только звенит звонок, она срывается с места и бежит в другой корпус – там ее ждут друзья. Я решаю поговорить днем и выхожу в коридор вместе с Владом.
- Пошли, - говорит он.
- А Макс?
- Он ушел.
- Как?
И тут я вижу знакомую спину в конце коридора. Макс стремительно выбегает на улицу, и мы решаем его не догонять.
Ксеня берет трубку сразу, и я выпаливаю заранее подготовленную тираду.
Она внимательно слушает, и только когда я снова повторяю ключевую фразу, говорит:
- Но… сколько же можно?
- Они меня не торопят, - в третий раз произношу я.
- Но они же ждут!
Я молчу. Ксеня сглатывает слюну и добавляет:
- Я удивляюсь, как же они… до сих пор?
Я улыбаюсь. Это – легкий вопрос.
- Они об этом уже говорили и все решили.
- Типа: без обид, будь что будет, и так далее?
- Наверно…
- Эх, Ленка… Чем скорее ты выберешь, тем легче будет всем. И им… и тебе…
Это тоже легко.
- Мне и так неплохо, - заявляю я.
- Да конечно…
Я вздыхаю.
- Да что ты-то меня торопишь? Даже они молча ждут, а ты… Пойми, это же не выбор кофточки на завтра…
- Да я понимаю…
- Это даже не выбор института… Ксеня?
- М-м?
- А вдруг я выберу… неправильно? Не так, как лучше…
- А так важно выбрать «правильно»?
- Не знаю…
- Ну и где шоколадка?
Макс с виноватым видом стоит напротив нас.
- Я…
- Где шоколадка, я спрашиваю?! – безжалостно спрашивает Влад.
- Забыл…
Я бросаю на него взгляд, полные презрения, хотя понятия не имею, о чем речь.
- Ты что, обалдел? – кричит Влад.
- Вообще… - улыбаясь, подхватываю я.
- Идиот…
- Не говори, он… - начинаю я и осекаюсь, наткнувшись на взгляд Влада.
- Лена, иди на урок…
- А? – до меня доходит, что и это он говорит всерьез.
- Иди, иди…
Стараясь не смотреть на обоих, я быстро ухожу. До меня долетают обрывки фраз: «Мы ей обещали… И что теперь? Ну ты не мог предупредить!..»
На физику они опаздывают. Пока физичка отчитывает их, а они топчутся у двери, я пытаюсь понять, что не так. И не могу. Все как обычно: оба смотрят в пол, Макс как всегда бормочет (роль оправдателя по умолчанию доставалась ему), Влад как всегда стоит с непроницаемым лицом, оба одинаково поворачивают голову набок, оба в своих ежедневных фирменных брюках, в поисках которых как-то объездили полгорода, после измучив меня вопросом, кому больше идет… Но что-то не так…
И только когда их, наконец, отправляют на места, я понимаю, в чем дело.
Тогда я не смогла ответить, кому же все-таки больше идет: они были слишком похожи. Теперь же исчезло другое, едва уловимое сходство… не внешности, не поведения… сходство, которое могла замечать только я…
Мы выходим из школы. Я шагаю между ними, но никак не могу подстроиться: Макс идет очень быстро, Влад не спешит. Они совсем не разговаривают, и мне становится не по себе.
- Погода хорошая… - неловко говорю я.
Молчат.
- Слышите… погода хорошая… может, погуляем?..
- Нет, - твердо говорит Влад.
- Нет, - вздыхает Макс.
От удивления я даже останавливаюсь, но они не замечают этого. Макс быстро сворачивает в свою сторону, Влад делает еще три шага в нашу, потом останавливается и оборачивается. Я подбегаю к нему.
- Что, черт возьми, происходит?! – на глаза наворачиваются слезы.
- Пошли… - Влад берет меня за руку и тащит вперед.
- Да что случилось?
- Просто… Макс не хочет носить девочку.
- И всего-то? – вырывается у меня.
Влад отпускает мою руку и разворачивает к себе. Увидев его взгляд, я быстро добавляю:
- В смысле… Вы столько не… из-за этого… а теперь…
Он понимает, о чем я.
- Да пойми ты, он ее боится.
- Боится?
- Да… Я ее все время один снимаю с коляски… в столовой один сажаю на стул… А когда мы несем ее, он так… он будто молится, чтобы это быстрее закончилось. До этого… до столовой он сидит как в воду опущенный. А после – все опять прекрасно. До следующего дня…
- Но почему? Она же не заразная…
Влад усмехается.
- Лена. При чем тут зараза? Ты что, не слышала неделю назад? Она может умереть в любую секунду…
- Так он боится… что при вас?..
- Из-за нас. Он боится… ответственности.
- Ответственности?..
- Да, - Влад кидает взгляд на мои уши.
Мы надолго замолкаем.
- Я сказал ему, чтоб купил шоколадку и попрощался с ней сегодня, - наконец говорит Влад. - Мы ж по субботам не носим, он бы просто пришел и сказал: так, мол, и так… А я обещал ему замену найти.
- А он?
- А он не купил. Забыл. Ну я и разорался…ты слышала. Он начал отшучиваться, потом вдруг предложил мне тоже отказаться. Я его послал, и тогда он сказал…
- Что?
- «Когда она сдохнет у тебя на руках, ты про меня вспомнишь…»
Телефонный звонок резко ударяет по ушам. Я беру трубку, на ходу вытирая щеки.
- Ну что, Елена Сергеевна, можно вас поздравлять?! – радостный и возбужденный голос Ксени заставляет поморщиться.
- С чем?
- С выбором! – не обратив внимания на мой голос, вопит Ксеня.
- С каким еще выбором?
- С долгожданным, вот с каким! Или я не вижу, что уже два дня вы изволите проводить все время с господином Владиславом, а господин Максим смотрит на вас выражением вселенской скорби на лице?
- Но…
- Хочешь сказать, это не так?! Я разочарую тебя: уже все давно заметили, и Илона с компанией, кажется, собираются открывать охотничий сезон…
- Чего?
- Охота на Макса открыта! Раз ты…
- Да что я!? Что? – я кричу еще что-то и в бешенстве кидаю трубку на стол.
- Вот это да-а-а… - протягивает Ксеня. – То есть, они столько времени из-за тебя ни-ни… а тут?..
- Я то же самое ему сказала… - устало отвечаю я.
- Кому?
- Владу.
- А Макс с вами как?
- Никак…
В восьмом классе я втрескалась в какого-то парня, случайно замеченного в коридоре. Он был младше на целых два года, но меня это не остановило. Две недели Влад и Макс втирались к нему в доверие, налаживали дружеские связи и, наконец, будто случайно познакомили нас с ним. Далее – пара-тройка намеков, и вот я уже танцую с предметом своих воздыханий на дискотеке, «сваты», довольные собой, стоят у окна, а одноклассницы во главе с Илоной возмущенно шепчут о том, что им бы «друзей-мальчиков», и тогда «тоже было бы все так легко».
Мы с пятого класса ходили домой вместе, но в тот вечер Макс и Влад по нашей просьбе отправились отдельно. Я шла с новоиспеченным парнем, и у моего подъезда мы нарвались на каких-то отморозков. Они мгновенно вырубили его, вырвали из моих ушей серьги и сняли пальто. На пальто было плевать, а вот на уши до сих пор если не страшно, то неприятно смотреть.
Два дня школа гудела об этом происшествии. На третий день Макс и Влад прямо на перемене явились в класс, где учился мой кавалер, и обстоятельно, в кровь, избили его. Точнее, бил Влад, а Макс держал.
- Если ты встречаешься с девушкой, ты должен нести за нее ответственность. Понял? Ты ответственен за нее, - сказал тогда Влад.
Чертова ответственность…
- Чертова ответственность… - говорю я.
- Мда… - я слышу, как Ксеня на другом конце провода щелкает зажигалкой.
- Он всегда такой был, понимаешь?
- Да. А еще я понимаю Макса. Зря вы на него ополчились.
- Я на него не ополчалась! – возмущенно кричу я.
- Да? А почему ты не разговариваешь с ним?
- Ну…
- А почему ты так часто мне стала звонить? Я ж понимаю: больше друзей не осталось. Одного вы послали, а другой скоро перейдет в другой ранг…
- Я не посылала его! Просто… Влад с ним не хочет говорить… И я…
- А ты с Владом, да?
- Просто я не понимаю, почему Макс…
- Отказался? Лен. Он боится брать на себя ответственность…
- Ты что, с Владом разговаривала? Его слова…
- Лена, послушай. Он боится не за нее… не за девочку… он боится за себя. Если что-нибудь случится, как он будет жить? Как будете жить вы?
- Ничего не случится, - неуверенно говорю я.
- А вдруг?.. – слышатся плевки и стук. Я молчу.
«Когда она сдохнет у тебя на руках, ты про меня вспомнишь…»
- Ну пойдем, она тебе понравится…
- Да зачем?
- Прикольная девка... Она за эти дни меня в себя влюбила, честно. Илона по сравнению с ней – инфузория туфелька…
- Да ладно…
- Пойдем, сама увидишь…
- Господи, какая она страшная, - шепчу я Владу на ухо. Он недовольно смотрит на меня.
- Ладно-ладно…
- Все. И чтобы ни звука.
Мы подходим к ней. Она то ли спит, то ли просто сидит с закрытыми глазами. Так, вблизи, видно синие вены на тонких руках, пальцы, чуть ли не прозрачные и такие крохотные… Мне становится жутко.
- Привет, Лена! – гаркает Влад. Я было удивленно поднимаю на него глаза, но слышу хриплый голосок девочки:
- Здравствуй.
- Привет-привет! – весело говорит Влад и указывает на меня: - Это моя подруга Лена.
- Тоже Лена?
- Да…
- Привет, - неловко говорю я. Девочка смотрит на меня, и я вспоминаю, что тогда, в июле, так и не увидела ее глаз.
А они обычные. Правда, чуть взрослее, чем у других детей.
Мы молчим. Влад выжидающе глядит на меня.
- Э-э-э… Что ты получила в школе, Лена? – спрашиваю я.
- Пять по литературе, пять по географии, четыре по письму… - монотонно перечисляет она.
- А почему четыре? – Влад за спиной Лены делает страшные глаза, но уже поздно.
- Потому что учительница меня не любит, - бесстрастно говорит девочка. - Ей надо для меня маленько задание менять, ведь я не могу долго писать. А это – лишние проблемы… Она за одну зарплату не обязана дополнительные занятия готовить.
Я молчу, удивляясь скорее такой речи, чем такой информации. Влад хмуро спрашивает:
- Это она опять так говорит?
- Да… Но ты, не волнуйся, Влад, меня в другой класс переведут. Там учительница лучше, и ребята знакомые…
- Ну хорошо…
- Слушай, а сколько ей лет?
- Девять.
- Мда…
- Что, как взрослая?
- Да…
- Поумнее тезки будет…
- Да иди ты!
Мы смеемся. У моего подъезда Влад говорит:
- Ну и? Ничего страшного ведь?
- Ага… - улыбаюсь я. Влад обнимает меня за плечи.
- Только как ей тут самой не страшно. Раз такая учителка…
- Да ладно… Она сама эту русичку за пояс заткнет. В первый раз она об этом сказала, про зарплату-то, а Ленка ей и говорит: «Вы извините, но в классе дети есть, которые здоровы, а писать не могут…» Это она знаешь про кого?
- Про кого?
- Про дочку русичкину. Та «корова» с двумя «а» пишет. И еще издевается над Ленкой, в первый раз чуть ее из коляски не выпихнула. Макс так на нее накинулся… Говорит: «Идиотка, а если бы… дура…» Ну и далее я непечатными словами… Да что ты опять нахмурилась? Не переживай, все нормально будет… - он придвигается ко мне вплотную, заглядывает в глаза. – Ну?.. Лена, я…
Все плывет, я начинаю дрожать.
- Лена?
Он слишком близко… Почувствовав на своей талии его руки, я закрываю глаза, и в ту же секунду раздается вопль:
- А-а-а-атовиньтесь!!! Встали, блин! Нашли место и время! – орет наша дворничиха, воинственно махая метлой.
Я открываю глаза, приходя в себя. Влад отпускает меня, разворачивается всем корпусом и весело кричит:
- А что такое?
- Да ничего! Как я буду убираться, если все будут на площадке целоваться, а?
- Завидовать… Эй, Лен, ты чего?
Я гляжу не на него. Я гляжу на дворничиху.
- Мы не целовались, - глухо говорю я и, резко развернувшись, бегу к двери своего подъезда, не оглядываясь…
- Чего? – хмуро говорит Макс.
- Как ты изменился! – вырывается у меня.
- Ты просто от меня отвыкла, - невесело усмехается он и, прежде чем я успеваю ответить, говорит: - Так зачем ты меня вызвала на разговор.
Мы идем по серой улице, льдинки потрескивают под нашими сапогами.
- Макс, тебе пора вернуться к нам…
- С чего? Такому безответственному придурку и трусу?
- Макс…
- Ты хоть видела эту девочку?
- Да! – с вызовом восклицаю я. – И ничего страшного! Мы с ней говорили, и…
- Так, он что, и тебя туда втянул?
- Мне не нравится это «он»…
- Отвечай на вопрос! – рявкает Макс. Стараясь избегать его колючего взгляда, я с трудом отвечаю:
- Нет… Просто познакомил.
- Но ты ее не таскала, так?
- Нет…
- А теперь представь, что в твоих руках – жизнь… И если у тебя развяжется шнурок, кто-то на лестнице громко крикнет твое имя, или ты просто задумаешься, этой жизни придет конец. Представь, что ты идешь и все пять минут думаешь: «Только бы не…» И не знаешь – а вдруг уже в следующую секунду…
- Макс… Но Влад же не боится…
- Я говорил завучу, что нельзя втягивать в это дело нас, – он не слыщит меня. - Это – для профессионалов. Для взрослых. Но не для нас. Мне сказали, чтоб отказался, если не нравится. Отказался! Будто я только о себе и думаю…
- Но Влад…
- Влад не понимает. Тогда, после того происшествия… с этим мелким, из-за которого тебя… он решил, что нужно брать ответственность на себя… Всегда. А я думаю, что иногда не стоит. Вот тот твой кавалер – что он мог сделать? Он был не в силах тебя защитить, но вызвался провожать.
- А что он должен был?
- Он должен был нас взять. А не пыжиться, раз ничего не может…
- Выходит, ты и Влад били его по разным причинам?
- Да… А теперь он…
- Влад?
- Да… Теперь ему приглянулась эта девчушка, он не только носит ее, но и болтает, гуляет…
- Гуляет?
- Да, и не понимает, что может произойти… И ты не понимаешь. Ты никогда не держала в руках жизнь…
- У меня в руках две жизни, - шепчу я.
- Чего?
- Макс… Ты знаешь… я… я выбрала…
- Что?
- Я выбрала…
- О, привет…
Я поднимаю глаза и останавливаюсь как вкопанная. Напротив нас стоит Влад, опирающийся на ручки коляски с девочкой. За его спиной розовеет детский портфель.
- Привет, - невозмутимо повторяет Макс. Я старательно прячу глаза.
- Сегодня приедет бабуля, она привезет пирожки… Знаете, с яйцом и луком? – рассказывает Лена.
- Ну-ну-ну! – подхватывает Макс. – Хотя я больше люблю с яблоками.
- Ой, знаешь, с яблоками слишком сладкие…
- Ну это да.
- А потом мы кино посмотрим. Сериал.
- Ты любишь сериалы?
- Нет, но надо же как-то отдыхать, – вздыхает девочка.
Влад идет посередине тротуара, мы с Максом – по бокам. Я не знаю, куда мы направляемся и зачем мы пошли все вместе.
Нет, знаю.
Влад довезет Лену домой, и я скажу…
Да, скажу.
- А, так это тот, русский? Там еще этот играет… Золотухин, да?
- Не-е-ет… Ты все перепутал. Золотухин играет в другом. А тут…
«Из всей нашей компании разговаривают только Макс и девочка – хотя по идее как раз они-то друг с другом общаться не должны» - думаю я.
Мы идем. Влад смотрит прямо перед собой, чтобы не встречаться взглядом со мной или с Максом. Колеса с треском ломают тонкие ледышки. Хрясь-хрясь. Хрясь-хрясь…
- А меня на следующей неделе переведут в другой класс. Там хорошие девочки: Зоя, Света.
- Хорошие, да?
- Да… Только, может, когда я стану учиться прямо с ними, они перестанут быть такими хорошими…
- Очень может быть, – вздыхает Макс.
Хрясь-хрясь. Скорее бы, скорее довезти ее до дома… и сказать… сказать уже…
Дорога.
- Зеленый сигнал, успеем! – кричу я и бросаюсь вперед. Макс бежит рядом, Влад везет коляску за нами.
- Черт, как скользко! – говорю я и в ту же секунду чувствую, как каблук застревает в какой-то впадинке. Отчаянно дергая руками, я падаю, со всего размаха ударяясь о лед лицом.
- Вставай, вставай! Машина! – дико кричит Макс, хватая меня за локоть.
Я приподнимаюсь. Во рту привкус крови, перед глазами серо-зеленые круги.
- Лена, давай! Влад, беги скорее, я дотащу… Лена, давай, он не успеет затормозить! Ну давай же!
Я сижу на льду и слушаю неумолимый шум. Тыр-тыр-тыр… Тыр-тыр-тыр… К нему примешивается чей-то громкий плач.
- Давай! – кто-то тащит меня за руки, за волосы…
- Влад, Лена, Лена!
- Несу!
- НЕ ЭТА!
Шум приближается, я слышу, как надо мной отчаянно кричит Макс. Он роняет меня, я снова падаю лицом вниз, и мир рассыпается на множество хрустящих льдинок…
- Будете кофе?
- Ага, и знаешь… Дай еще чего-нибудь покрепче.
- Коньяк?
- Ага, давай.
- Только немного.
- Ну конечно.
Макс уходит из кухни. Я набираю номер.
- Ксеня?
- Ну как он?
- Плохо, - вздыхаю я.
- Вы пошли на похороны?
- Мы с Максом – да.
- До похорон отец ее приходил. К физичке. Сказал, что все-таки благодарен ему. Мол, Лена в последние дни только про него и говорила.
- Он знает, что там случилось?
- Водитель отмазался…
- Он знает?
- Да. Ты передай, что ни в чем его не обвиняет, и…
- Это правда?
- Не совсем.
- Ясно.
- Лен… Ну вы там… с ним…
- Сейчас Макс с ним сидит. Сейчас я приду и скажу.
- Что скажешь?
- Я еще тогда хотела. В общем, я выбрала.
- Тогда? А теперь?
Молчание.
- Лена. Умоляю, не из жалости. Он тебе этого не простит. Из жалости нельзя…
- Он говорил об этом.
Молчание.
- А если… не так, меня не простит Макс. Он уже просил.
- За… него?
- Да.
- Я даже не знаю, в каком случае ты будешь права…
- Может, я не буду права. Но я выбрала.
Я выбрала. Я выбрала. Я выбрала.
Шаг, еще шаг. Открыть дверь. Это только дверь кухни. Открыть другую дверь будет сложнее.
«Лена, ты должна… Он не переживет, если еще и…»
Осторожно на поворотах, я с кофе…
«Из жалости мне не нужна даже ты…»
Еще один шаг. Или два, если маленьких.
«Подумай над этим, подумай…»
«Он же предупреждал…»
Открыть дверь.
Открыть.
«Лена, сколько можно? Ты нас са-а-авсем не любишь…»
Господи, как давно это было… Помню свои слова, помню…
«Все гораздо хуже… Я люблю вас обоих…»
Открыть, открыть эту дверь… Не глядеть в зеркало, не глядеть. Шрамы на ушах, шрам на лице. Его скоро будет совсем не видно.
«Слушайте… вы опять так похожи…»
Они не поняли, почему «опять».
Я все-таки открою эту дверь.
«Может быть, я не права».
Я открываю дверь, и они одновременно оборачиваются. Два лица с одинаковым выражением. Двое одинаковых. Две жизни.
- Послушайте…
Они смотрят на меня. Не знаю, кто из них выглядит хуже.
- Я…
Молчание. У меня дрожат пальцы.
- Я выбрала.
Одинаковые вздохи. Одинаковые взгляды. Они смотрят на меня.
- Я выбрала.
Отредактировано Лариса (2007-04-09 19:08:40)
Неактивен
Как обычно - через фильтр души, Ларис? Чудесатость... да нет, скорее надрыв. Но здесь Ты в плюсах. Может, сюжетно - не шибко выстроено... Спасибо, мне в целом понравилось. Потому, что: "Любить-безумие, если только не любишь безумно". Автор, Тебе, очевидно, известен.
зал в квартире - лексическое несоответствие (хоть и употребляют иногда)
улыбалаюсь - опечатка
Отредактировано Александр Клименок (2007-04-09 18:36:17)
Неактивен
Да не сопли это. Методом называется Авторским.
Неактивен
Ну, кто-то любит железный привкус крови на языке, кто-то умничать, рефлексируя в никуда.
Неактивен
Ознакомившись с небезынтересным явлением под названием "рейтинги".
)))))))))))))))
Кто тут кому подыгрывает?)))) Я утверждаю, что сопли имеют место быть. Одному кажется, что нет, вовсе нет -- мнение с моим не совпадает. Другому -- что да, есть -- совпадает.)))) Вот и всё.)
Подыгрывание - это так:
Аффтар: я гений!
Восхищенный читатель: да, Вы гений...
Аффтар: почему мне говорят, что это полная чушь? почему все тычут меня носом в какие-то ошибки? их же нет!!!
Восхищенный читатель: да нет, конечно? кто посмел?
Аффтар (всхлипывая): они... злые критеги...
Восхищенный читатель: да вы что? да не слушайте их! нет тут никаких ошибок. Вы гений.
Аффтар (размазывая по физиономии пресловутые сопли): они просто критикуют, потому что ничего не умеют?
Восхищенный читатель: да! да!
Аффтар (умиляясь): их надо пожалеть. они просто до меня не доросли.
Восхищенный читатель: им еще до вас как до Гондураса пешком...
И т.д.
Здесь ситуация так выглядит:
Аффтар: здесь сплошные сопли и чудеса.
Читатель 1: соплей нет.
Читатель 2: сопли есть.
Кто кому подыграл, повторю?)))) По-моему, никто и никому.))))
А! Я, кажется, поняла. Глупый аффтар налил соплей и написал: "Это все фигня и графомань, надо сжечь и развеять прах этого опуса, а лучше сразу мой, аффтарский", в надежде услышать горячие разуверения. И его аццкий расчот оправдался -- тут же набежали подпевалы и... подыграли ему, уверяя в том, что все прекрасно.
Так по-Вашему, Рената? Представляете -- нет. Так к чему это двойное оскорбление? Мм?)))
Но это всего лишь мое предположение.
В любом случае, не надо говорить, что кто-то тут кому-то подыгрывает. Я прекрасно знаю цену этому опусу и -- представляете -- не нуждаюсь в том, чтобы мне подыгрывали.
Дикси
Зы: по поводу оценки опуса претензий нет.
Отредактировано Лариса (2007-04-10 22:57:22)
Неактивен
Возьми мой платок - вытри сопли. Взрослые дядьки они знаешь... Не реви, все образуется. Со временем.
"прекрасно знаю цену опусу и не нуждаюсь в подыгрывании" - сказала Лариса, дожевывая очередную плитку шоколада. Не трать время на "умные" ответы - займись делом.
Неактивен
Эх, значит мы предпочетем гордо закавычивать эпитеты, подобранные к слову "ответ", протягивать платок и советовать заняться загадочным делом... а внятных объяснений я так и не услышу? Представляете (в лучших традициях американского боевикого героя), за слова свои надо ответ держать, надо.))))))
Что ж, снисходительность -- тоже хороший способ (с) не мой))))
А про "не трать время" и "займись делом" -- может, я как-нибудь сама разберусь, чем мне заниматься? Мм?
С уважением (нет, правда ) и непониманием (да Бог с ним ).
Отредактировано Лариса (2007-04-11 10:55:57)
Неактивен
renata, я бы Вам посоветовал, свой, безусловно, огромный литературный талант не расточать на всякие короткие посты язвительно-критичных, непрофессиональных умозаключений. Может быть тогда, Ваши творения появятся на сайте Фабула в разделе "Проза дня".
Вы же женщина? А женщины по своей природе, более толерантны, нежели мужчины.
Желаю Вам больше нежности.
С уважением,
Всегда Ваш С.В. Кутехов
Отредактировано kutehoff (2007-04-11 10:53:24)
Неактивен